Хочу я спеть тебе эту песню,
Она же всех смешней и чудесней,
Она везде звучит,
Это главный хит,
Это шлягер на все века.

Rumeynishe roots, American spirit,
A bisl Jewish vibe, you must feel it,
Уже я петь готов,
С самых первых слов,
Ты же помнишь наверняка.

Ва mir bistu sheyn,
Please let me explain,
Ва mir bistu sheyn means that you 're grand.
Ва mir bistu sheyn,
Again I'll explain,
That means you 're the fairest in the land.

I could say "bella, bella", even say "wunderbahr" -
Each language only helps me tell you how grand you are.
So let me explain,
Ва mir bistu sheyn,
So kiss me and say you understand!

Она вошла в хиты Andrews Sisters
И облетела мир очень быстро-с.
Какой-то Russian freak
На родной язык
Переклал ее с идиша
И с той поры уже в годы нэпа
Ее в Одессе пели нелепо,
И до сих пор поют
Люди там и тут, Как старушка шла не спеша.

Старушка не спеша
Дорожку перешла,
Ее остановил милиционер.
"Несу я в сумочке
Кусочек булочки,
Кусочек курочки и пирожок!
Я никому не дам,
Все скушает Абрам
И будет как надутый барабан!"

В сороковых ее пел Утесов,
И я скажу без лишних вопросов,
Что эта песня в бой
Нас вела с тобой
До того заветного дня -
И вот уже девятого мая
Они бежали, копья ломая,
А мы смеялись вслед
Пятьдесят с лишним лет,
Этих фрицев песней дразня.

Барон фон дер Пшик
Покушать русский шпиг
Давно собирался и мечтал.
Любил он очень шик,
Стесняться не привык,
Заранее о подвигах кричал.
Мундир без хлястика,
Разбита свастика -
А ну-ка влазьте-ка на русский штык! -
Барон фон дер Пшик
Попал на русский штык,
Остался от барона только пшик.
Капут!

А вот еще варьянт очень старый,
Но это нужно петь под гитару:
Помните, там, где в гавань заходили корабли,
Тоже пели мужики как могли.
Еще подростком Гендельман Павел
Ее напел и нас петь заставил
Про бравых моряков,
Про морских волков
И что миром правит Любовь.

В Кейптаунском порту
С пробоиной во рту
Жанетта поправляла такелаж.
Но, прежде чем уйти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Идут, сутулятся,
Врезаясь в улицы,
А клеши новые ласкает бриз.
Идут они туда,
Идут они сюда,
А впереди у них таверна Кэт.

В семидесятых, в годы застоя,
Мы этой песне хлопали стоя,
Она неслась без слов
Посреди катков
Под веселый скрежет коньков.
Там с Белоусовой Протопопов
Под эту песню вертели попой,
И Зайцев с Родниной
Для страны родной
Добывали приз золотой!

Теперь позволь ты мне Бога ради
Ее напеть, как пел тот Аркадий
Ее он петь был рад
Много лет подряд,
Подпевал ему Ленинград:
"И напевал я ей с хмельной улыбка
А на столе стояло блюдо с рыбкой.
На песни был мастак,
И напевал ей так,
Что до сих пор поют все песенку мою

Красавица моя
Красива как свинья,
Но все же мне она милее всех.
Танцует как чурбан,
Поет как барабан,
Но обеспечен ей всегда успех.
У ей походочка -
Как в море лодочка,
Такая ровная, как у слона,
Красавица моя Красива как свинья,
Особенно когда она пьяна!"

Ты этот хит запомнишь навечно,
И у меня так спросишь, конечно:
"Зачем такую длинную песню спел,
Что сказать ты этим хотел?" -
"Ikh benk nukh dir агоу" - отвечаю,
Я за тобой ужасно скучаю,
Уже хочу скорее тебя обнять
И of idish тебе сказать:

Ва mir bisti sheyn,
Ва mir hosti heyn,
Ва mir bisti eyne oyf der